«Не служба, а варение, Так, стало быть, вы счастливы?» — Спросила Вера Павловна, Козлову подмигнув. Врач ухнул рюмку в чашечку И стрелку перевел: «Как вам сказать, сударыня… В подводном царстве сказочном Был счастлив ли Садко? Без русского без берега Какое, к черту, счастие! Все дальше он, все мглистее,— О чем тут говорить… Как сыч в лесу таинственном Один я там торчу,— За два-три года в Африке Лишь раз от попугая я Добился русских слов…» Врач посмотрел на чашечку И, морщась, выдул ром.
VI
От массажистки Галкиной Пришло к друзьям послание: На именины в пятницу Зовет к себе в отель… Под небо в лифте въехали И в номер постучалися, «Войдите!» — хрипло пискнула За дверью именинница. Встряхнулись и вошли… Но что за наваждение! На столике бутылочки Совсем не именинные,— Аптечный арсенал. А на кровати Галкина,— Спиною кверху, бедная,— Под пледом жмется-корчится, Как рыба на песке… «Ах, Господи! Ах, Боже мой! Всем пневматички тиснула, Лишь вас забыла, светики, Вчера предупредить…» «Что с вами, драгоценная?» — Спросил Попов с участием, А сам дышать старается В перчатку через нос. «Обычная история… Как мяч футбольный — бешеный, Гоняю я по городу С трамвая на трамвай. Клиенты все капризные, Чуть опоздаешь — куксятся, Летишь по расписанию, В манто с собачьим котиком На липовом пуху… Говядину клиентскую Взбиваешь, давишь, тискаешь,— Мясник, не то что девушка, Вспотел бы десять раз. Ну, вот я и упарилась, Да у трамвая, потную, Продуло до печеночки, До самого нутра… Вот я теперь и праздную». Не солоно хлебавшие, Приятели откланялись, Но Галкина хрипит: «Куда, куда ж, голубчики? Постойте-ка минуточку! Моя соседка Аннушка Поставила мне баночки И позабыла снять,— По телефону вызвали На экстренную практику Ее вместо меня. Снимите банки, милые, Нет сил моих терпеть!»
* * *
Что делать? Не откажешься… Козлов шагнул решительно, Приподнимая плед: Вдоль всей спины гирляндою Под банками глазастыми Надулись фиги сизые, Опарою торчат… Чуть дернул, — так и взвизгнула, Брыкнув ногою, Галкина: «С ума сошли вы?! Черт! Вы с мясом банки вырвете, Противный человек…» Попов к дверям попятился И дезертиром выкатил Скорее в коридор. Львов отстранил приятеля, Внимательно-старательно, Чуть вбок склоняя баночки,— Края так и зачмокали,— Все до одной их снял. И вазелином вымазал Всю спину именинницы — Багровую, лиловую, Как зебра, полосатую, Горячую, как печь…
* * *
Друзья спускались с лестницы. «Еще одна счастливая…» — Шепнул в кашне мохнатое Нахохлившийся Львов.
VII
В воскресный день сиреневый По уговору общему Вонзились три приятеля В шоферский кабачок… Француз — хозяин розовый Над стойкою свинцовою Пашою восседал. Веселою палитрою Бурда аперитивная Пестрела со стены. И в уголке за столиком За низенькою ширмою В пальтишках буро-фирменных Гудела по-шмелиному Шоферская компания — Лихие землячки. Взлетали руки крепкие И светлым пивом чокались, Переливались хриплые, Обветренные улицей, Бензином прокопченные, Бронхитами подбитые, Глухие голоса: «Дай, Васька, лапу… Умница! Тебе, шуту усатому, Бандиту конопатому, Сегодня повезло! За Ваську! Ишь, как жмурится… Счастливец… Эк, ведь клюнуло! И пенсии не надобно,— Как у Христа за пазухой Теперь ты будешь жить».
* * *
Ушли гурьбой, понурые. Один за дальним столиком Склонился над тарелкою Виновник торжества. Друзья к нему пробралися, Подсели, познакомились, За ручку потряслись. «Вот, — говорят, — голубушка, Себя по доброй воле мы Загнали в лабиринт: По линии некрасовской Мы ищем в эмиграции Счастливых земляков,— А тут судьба попутная Вдруг нанесла на вас… Случайно мы подслушали По вашему по адресу Волшебные слова… Так в чем же ваше счастие, Василий… как по батюшке, Извольте подсказать?»
* * *
Чуть жареной картошкою Не подавился со смеху Опешивший шофер: «Я — Павел Спиридонович, А Васька, вот он, бестия, Счастливый ваш сюжет…» Он вынул из-за пазухи Мохнатого, усатого Котенка-шалуна. «Сегодня перед завтраком В лесу Булонском пасмурном, Порожняком слоняючись, Его я подобрал. Кричал, чудак, под деревом,— Пришлось усыновить… Свезу к жене в подарочек! Пока я езжу-рыскаю И счастье трехфранковое По городу ловлю,— Весь день-деньской в отельчике Сидит жена у столика Казанской сиротой. И пришивает дратвою Котам-бульдогам бархатным Стеклянные глаза… С котенком будет легче ей, Ведь он, подлец, живой. Хозяин наш не каторжный,—